Ден Расковалов родился в 1984 году. Его родители — инженеры, семья жила на улице Амундсена, в спальном Юго-Западном микрорайоне Свердловска-Екатеринбурга. Поучившись в обычной школе, он поступил в физико-математический класс СУНЦ УрГУ — и, как и многие другие выпускники этой школы, посвятил себя программированию и цифровым технологиям. IMC рассказывает его историю в нескольких цитатах.

«У меня в жизни неоднократно повторялась одна и та же история. Ты из своего маленького уютного коллектива попадаешь в новую среду, где все вокруг сильнее тебя. Поначалу дела у тебя идут не очень, и ты переживаешь, но потом выясняется, что все это не зря. Началось это еще со школы, когда я из обычной школы перешел в СУНЦ. Первый год было очень тяжело, учеба требовала совершенно иного уровня концентрации. Но теперь я понимаю, что учеба в СУНЦ была, возможно, главной удачей моей жизни. С некоторыми одноклассниками из СУНЦа я общаюсь до сих пор. Те подходы к решению задач, которым там меня научили, я применяю ежедневно. Вообще, если вдуматься, Екатеринбург – одно из немногих мест на планете, где может получить образование успешный инженер. Мы не отдаем себе отчет, как сложно построить научную школу, которая без сомнения у Екатеринбурга есть. Сейчас в моей жизни переменилось очень многое, я живу и работаю в Калифорнии, но буквально за моей спиной сидит еще один выпускник УрГУ. Совпадение? Не думаю».

«После школы меня без экзаменов готовы были брать на физфак МГУ, еще я поступил в МФТИ. Но, долго поразмышляв, я пошел на мат-мех УрГУ. Взвесив все «за» и «против», я решил, что минусы жизни в общежитии перевешивают плюсы лучшего университета. Глядя на моих одноклассников, которые тогда уехали учиться в МГУ и МФТИ, я думаю, что это был разумный выбор. Может быть, я не получил настолько хорошего образования, но к моменту получения степени магистра у меня было пять лет опыта полноценной работы, создания программ и команд. Это ценнее».

«Мои родители — инженеры, работавшие на Оптико-механическом заводе. И мои первые детские воспоминания связаны с компьютерами. Например, такое: я бегаю под столами инженеров на ОМЗ, и меня только что научили, что такое Ctrl-Alt-Delete. Я бегаю, перезагружаю компьютеры и порчу этим людям жизнь. А они на меня почему-то не злятся — до сих пор не понимаю почему. Я бы сейчас такому оболтусу ничего хорошего не сказал».

«Моими любимыми детскими книгами была серия «Знакомьтесь: компьютер» издательства «Мир». Это были несколько прекрасно изданных переводных книг, посвященные архитектуре компьютеров и программированию. Они были скорее научно-популярными, но такими классными, что сильно повлияли на меня. Свой личный компьютер у меня появился лет в десять. Это был «Кворум», уральский клон британского ZX Spectrum. Где-то через год у меня появился PC, и с тех пор я с этой техникой неразлучен».

«Компьютерные игры мне надоели довольно быстро, и я стал пытаться программировать. На «Кворуме» был совершенно ужасный диалект языка Basic. У меня дома было довольно много книг по программированию, но про Basic как раз почти ничего не было, так как это не язык промышленной разработки. Была только книга на украинском языке издательства «Наукова думка», и то про другой диалект Basic. Ночами я читал книгу по-украински и пытался методом тыка понять, как применяется к моему диалекту Basic описанное там. Первые программы, которые я писал, помогали делать мне домашнее задание — решали квадратные уравнения».

«Первые деньги на программировании я заработал летом после 11 класса. Нашел через знакомых подработку: надо было сделать сайт. Я тогда не имел ни малейшего представления, что это такое. Купил в магазине книгу по HTML, Perl, MySQL, поставил пиратский CorelDraw, сам рисовал иконки… Кстати, этот сайт до сих пор работает, и иногда я на него захожу. Душераздирающее зрелище, скажу я вам».

«Первая настоящая работа у меня появилась после первого курса. Я нашел ее буквально по объявлению в газете. Это была компания Scip, директором был Борис Петрович Лущиков, настоящий стартапер того времени. На собеседовании я даже не спросил, какая у меня будет зарплата. Задачей было переписать сайт интернет-магазина Inetmag.ru – это был маркетплейс, работающий по примерно той же модели, по которой в будущем стал работать «Яндекс.Маркет». С этим я справился, потом мы сели писать совершенно сумасшедший продукт — систему анализа маркетинговых данных. Оба этих продукта не выстрелили, но руку я набил».

«В СКБ Контур меня привел Леонид Волков. Мы были знакомы с ним уже много лет, он учил меня математике и «олимпиадному» программированию. Волков помогал организовывать олимпиаду к Дню математика и механика — это была такая ежегодная тусовочка на мат-мехе. Я эту олимпиаду выиграл, и главным призом была как раз работа в «Контуре». Сам Леонид тогда создавал «Контур-Экстерн», который позволял сдавать налоговую отчетность через интернет. Сейчас это мега-успешный бизнес, но тогда это было совсем не так очевидно. Поэтому я попросил Леню познакомить меня с кем-то еще. Он познакомил меня с Эдуардом Романовичем Шифманом и Владимиром Кузьмичем Бубликом. С ними я стал работать над «Контур.Персоналом». Проект этот до сих пор жив. Недавно я из ностальгических соображений заходил на сайт «Контура» и увидел, что они его предлагают клиентам. Наверное, там до сих пор где-то работает мой код».

«После нескольких лет работы над системой управления персоналом очень захотелось трудиться над чем-то менее приземленным. Я решил, что это будет разработка игр и пошел в екатеринбургскую компанию Targem к Стасу Скорбу. Это было, пожалуй, моей ошибкой: нельзя делать игры, если ты не любишь в них играть. Нужно заниматься тем, к чему испытываешь естественный интерес, иначе будет мучение и ничего не получится. Я проработал там недолго, но успел написать приличное количество кода для игры ExMachina».

«Пойти в NAUMEN было неочевидным решением, в то время компания испытывала финансовые трудности. Но это было интересно. Я пришел через неделю или две после того, как они отказались от Python-платформы, на которой писали свои продукты. Андрей Иваницкий создал первую команду, которая писала продукт на Java. Это была романтика, команда людей, которая смотрела в будущее хотя бы на несколько лет— а такое в Екатеринбурге тогда встречалось не так уж часто. По идее, мы писали CRM для конкретного клиента, но в результате построили платформу, которой стали пользоваться десятки разработчиков для дюжины разных продуктов. Работать было стрессово и драйвово. Сейчас из этой команды вырос современный NAUMEN».

«Я закончил магистратуру мат-меха и задумался о том, чтобы попробовать себя вне Екатеринбурга. Во время работы над одним из проектов NAUMEN мы познакомились с Толиком Орловым, который к тому времени уже перешел работать в «Яндекс». Он позвал меня на собеседование. Идея работы над поиском мне казалась очень заманчивой, вокруг этого был шлейф слов, которые мне нравились: «машинное обучение», «высокие нагрузки», это было интересно. Коллеги отговаривали меня от перехода в «Яндекс», потому что многие в тот момент думали, что этой компании осталось недолго — год-два, слишком уж сильным казался Google».

«Когда я пришел в «Яндекс», компания была сравнительно маленькой. Ко мне на собеседование пришло много ключевых сотрудников, в том числе Илья Сегалович. Мне ужасно понравились люди, с которыми я говорил. И я принял решение переезжать в Москву и работать с ними, хотя с точки зрения финансов и перспектив это было неочевидно. Да и переезжать в столицу не очень хотелось: город недружелюбный, суетный, дорогой. Но в итоге этот выборы оказался правильным».

«Сейчас вокруг «Яндекса» есть мощное «wow». Когда я пришел туда работать, такого вовсе не было. У «Яндекса» была большая проблема с качеством поиска, он сильно уступал в этом Google. Я в том числе занимался тем, что улучшал поиск. Хотя даже внутри компании не все понимали, как он работает, многие воспринимали этот процесс как какую-то магию. Как мы улучшали поиск? Грубо говоря, мы просто смотрели, что ищут пользователи «Яндекса» и пытались понять: как сделать так, чтобы искать лучше? Из этого вырастают и глобальные изменения, и исправление конкретных косяков (например, «плохо индексируется русская Википедия»), и борьба со спамерами, и еще много всего».

«Проблемы, которые стояли перед Яндексом в 2006-ом году, многим казались нерешаемыми. Яндекс оперировал и оперирует на поисковом рынке бывшего СССР, а Google – на рынках всего мира. Россия – это около 2% от мирового ВВП. Грубо говоря, ваша «грядка» в 50 раз меньше грядки соседа. Вы не можете конкурировать с ним ценой, ведь поиск в Интернете бесплатен. Вы можете конкурировать только качеством. При этом ваш конкурент мог нанять и нанял лучших людей на этой планете. «Яндексу» не хватало команды, технологий, и качества основного продукта, доля на поисковом рынке таяла на глазах. Судьбу потерявшего поисковый рынок Rambler'а никто не хотел повторять. Впереди были сумасшедшие шесть лет: мегабайты кода, ночные релизы, собеседования кандидатов, споры, поиски новых технологических решений, решение старых конфликтов в команде и создание новых. В то время я довольно регулярно после полноценного рабочего дня, полного общения, оставался в офисе на ночь, чтобы спокойно попрограммировать, посмотреть на данные или просто подумать».

«Кто-то воспринял IPO «Яндекса» как светлый момент. А для меня этот день не был светлым. У меня было предчувствие, что это перелом для компании, после которого она сильно изменится, причем с моей точки зрения — не в лучшую сторону. И это действительно произошло. К сожалению, постепенно уходили люди, с которыми я привык работать. Кроме того, в «Яндексе» я к тому моменту достиг потолка и прилично «выгорел». В конце 2011 года я решил уйти из компании с позиции заместителя руководителя поиска. Были разные варианты дальнейшей карьеры, я выбрал Microsoft».

«Для меня эмиграция не была судьбоносным решением. Что такое переезд в XXI веке, даже если у тебя семья и двое детей? Ты просто покупаешь билеты на самолет, пакуешь восемь чемоданов и приземляешься в другом городе. Я спокойно отношусь к переездам. Конечно, оставить привычный круг общения и культурный контекст — это непросто. Я никогда не смогу по-английски писать стихи или говорить на этом языке с таким удовольствием, с каким я говорю по-русски. Но очень многих моих коллег разбросало по миру. У нас есть группа старых «яндексоидов» в Facebook, из нас в России осталось процентов 30».

«В США мы поначалу поселились в Сиэттле, точнее в его пригороде, к востоку от озера Вашингтон. Это такая одноэтажная Америка, большое комфортабельное село. В Microsoft я работал над поисковиком Bing — занимался знакомым мне делом, повышал качество поиска. В России есть несколько школ, которые на моей родине развиты сравнительно лучше. Например, компьютерная лингвистика и борьба со спамом. И то, и другое, мне очень пригодилось в работе над Bing. И хотя формально наше подразделение занималось именно этим, по факту мы делали самые разные вещи — например, выпустили совершенно новую проверку орфографии для Office 365. Мне кажется забавным, что русский делал проверку английской орфографии в американской компании».

«Сейчас я работаю в Facebook — и тоже занимаюсь поиском. Кстати, сюрприз: в Facebook есть настоящий поиск, недавно он заработал и в России. Моя должность называется «руководитель группы инфраструктуры качества поиска». Если говорить очень грубо, я работаю над тем, чтобы поиск Facebook использовал самые современные и надежные алгоритмы «машинного обучения». Конечно, поиск в Facebook сильно отличается от поиска по вебу. У Facebook много разных типов контента, по которому нужно искать: события, посты, фотографии. Ранжировать десятки разных типов результатов сложнее, чем просто веб-страницы».

«Думаете, в офисе американской IT-компании в основном говорят по-английски? Разочарую: пожалуй, больше говорят по-китайски. Процентов 60% моих коллег — из Китая».

«Работа в России и США отличается кардинально. В России по американским меркам почти нет конкуренции между людьми. В Америке все гораздо серьезнее. Работая в «Яндексе», ты конкурируешь лишь с выпускниками 5-6 факультетов крупных российских вузов, которые толком нигде раньше и не работали. А в США ты конкурируешь с людьми из мирового топ-100 вузов, которые к тому же очень дисциплинированы и мотивированы. Можно сказать, что ты переходишь из дворового футбола в профессиональную лигу. Собираются люди со всего мира и впахивают — не только перед дедлайном, но каждый день на протяжении многих лет. Это совсем другой уровень, другое ощущение работы».

«Мне нравится жизнь в США. Сейчас мы живем в Калифорнии. В Москве у нас постоянно болел сын — неделю ходил в садик, а неделю сидел с респираторной болезнью дома. Здесь мы фактически живем в деревне, болезни прекратились. Ностальгической тоски по гречневой каше я не испытываю. Появилась возможность заниматься спортом: я бегаю марафоны, пристрастился к триатлону — сделал пару полных IronMan, узнал много нового о себе и своей физиологии. После переезда у меня появилась возможность ходить в горы. Здесь сходить в сложный горный поход можно за пару обычных выходных дней, ведь горы в паре часов езды. Во время похода концентрируешься на простых вещах, и после этого отчетливее понимаешь, где настоящие трудности, а где мнимые».

«Важно ли во время построения карьеры переходить из одной компании в другую, как делал я? Смотря какую карьеру ты строишь, что ты подразумеваешь под ростом. Какова твоя мотивация? Для кого-то карьера — это увеличение количества подчиненных или нолей на банковском счету. Для кого-то карьера — это приобретение навыков или контактов. Для кого-то — постоянное решение новых интересных задач. От того, какую карьеру строите вы, и зависит, нужно ли перемещаться из одной компании в другую. Если мечтать о росте числа подчиненных, то лучше работать в одной компании. Наверное, в самом начале карьеры совершенно нормально попробовать заниматься разным, как сделал я. Моя удача и неудача, что мне сильно интересны несколько областей – «машинное обучение», высоконагруженные системы и построение команд и продуктов. С этой оговоркой последние одиннадцать лет я занимаюсь одной и той же областью, пусть и в разных компаниях».

«Наверное, столь широкая область моих интересов и навыков во многом обязана именно образованию и первому опыту, полученному в Екатеринбурге. Только после переезда в США я понял, насколько нетипично, что программист получает математическое образование. В среднем, это довольно неразумно, но мне точно пошло на пользу, я очень удачно использую свою принадлежность обоим этим мирам».